|
|
|
Орехово-Зуево — Краевестник
Пушкин на карантине
 Пушкин в Михайловском, художник П. Кончаловский События последнего времени, связанные с неожиданным появлением и стремительным распространением нового и очень коварного вируса, невольно заставляют обратиться к прошлому. Ведь человечество, в том числе и жители России, не раз подвергалось эпидемиям. Не вдаваясь в хронологию исторических событий, вспомним лишь о холере 1830—1831 гг., поразившей разные районы Российской империи и принёсшей массу проблем людям. В их числе оказался и поэт Александр Пушкин, переживший кошмарные дни в начале декабря 1830 года в Пла(о)таве, которая ныне входит в состав Орехово-Зуевского городского округа. Рассказывает действительный член Морозовского клуба, профессор Гамэр Баутдинов.
Холера в России
На территории России впервые холера была зафиксирована в 1823 году, когда для изучения загадочного заболевания в Астрахань были командированы доктора из Петербурга. Современные исследователи считают, что причиной появления малоизвестной до того времени болезни могла послужить мутация бактерии-возбудителя, случившаяся в Азии, в Бенгалии в «год без лета». Аномальные погодные явления они объясняют гигантским извержением вулкана Тамбора в Индонезии, которое произошло в апреле 1815 года. Последствия всего этого дошли и до России. За пределами Астрахани первый холерный диагноз был поставлен 26 августа 1829 года в Оренбурге, а затем и в других районах Урала.
Эта вторая эпидемия распространялась гораздо быстрее, чем первая. Отчасти это объяснялось возвращением из Азии русской армии после нескольких лет войн (сначала с персами, потом с турками). Из Персии летом 1830 года холера проникла в Тифлис и в Астрахань. Для пресечения распространения холеры 9 сентября 1830 года была образована центральная комиссия. Возглавить борьбу с «моровым поветрием» император Николай I поручил министру внутренних дел графу А.А. Закревскому, который, по свидетельству его позднейших недоброжелателей, «принял очень энергичные, но совершенно нелепые меры, всю Россию избороздил карантинами, — они совершенно парализовали хозяйственную жизнь страны, а эпидемии не остановили». Тысячи людей и лошадей с товарными обозами задерживались у застав, высиживая карантин. В крупных городах, в том числе в Москве, было решено развернуть временные холерные больницы или бараки для простолюдинов.
 Крестный ход против холеры в Санкт-Петербурге, 1830 г. О том, что холера пришла в Москву, в столичном Петербурге узнали 24 сентября 1830 года. Уже через три дня Николай I покинул столицу и отправился в Белокаменную, чтобы не допустить повторения чумного бунта 1771 года. Торговля в городе прекратилась, банки перестали проводить платежи. Император оставался в Москве до 7 октября, чем предотвратил распространение паники. Появление здесь государя вызвало живой отклик у подданных, о чём свидетельствует стихотворение Пушкина «Герой», подписанное: «29 сентября 1830 года. Москва». А в письме к приятелю поэту Вяземскому он писал: «Каков Государь! Молодец! Того и гляди, что наших каторжников простит. Дай Бог ему здоровье». Пушкин имел в виду, конечно, ссыльных декабристов, которых царь так и не простил.
С 23 сентября по 6 января по приказу генерал-губернатора Москвы князя Д.В. Голицына издавалась так называемая «холерная газета», целью которой было пресечение слухов и паники среди населения. Впрочем, в официальных бюллетенях реальные цифры заболевших обычно занижались. Подсчитано, например, что к 13 ноября холерой заразились 4500 москвичей, из них 2340 умерли, 818 выздоровели.
Холера не щадила и другие регионы страны, захватив ряд её центральных губерний, в том числе Нижегородскую и Владимирскую, куда она пришла в сентябре 1830 года. Из-за карантинов помещики, разъехавшиеся на лето по своим усадьбам, с наступлением холодов не могли вернуться в Москву и оказались запертыми в деревнях. В числе невольных узников оказался и А.С. Пушкин.
Поэт в Болдине
30-летний Пушкин попал в деревню по иной причине. Известно, что в ту пору он собирался жениться на Наталии Николаевне Гончаровой, дочери калужских дворян с «расстроенными делами». Но его будущая тёща не спешила выдавать свою 18-летнюю дочь за человека, который сам испытывал немалые материальные трудности.
 Портрет Натальи Николаевны Пушкиной- Ланской (урождённой Гончаровой), художник А. Брюллов Тем не менее, 6 мая 1830 года состоялась помолвка молодых. Положение спас отец поэта — Сергей Львович Пушкин, который выделил сыну 200 душ крестьян из родовой вотчины Пушкиных в селе Болдино Нижегородской губернии. Александр заложил их за 38 тысяч рублей и в начале сентября приехал сюда для устройства своих имущественных дел. Но тут его ожидал неприятный сюрприз.
В письме к своей невесте от 9 сентября 1830 года Пушкин писал: «Моё пребывание здесь может продолжиться вследствие обстоятельства совершенно непредвиденного. Я думал, что земля, которую мой отец дал мне, составляет отдельное имение; но она — часть деревни из 500 душ, и нужно приступить к их разделу. Я постараюсь устроить всё это как можно скорее. Ещё больше я боюсь карантинов, которые начинают устанавливать здесь. В окрестностях у нас Cholera Morbus (очень миленькая персона). И она может удержать меня дней двадцать лишних».
Однако поэт ошибался, и уже в конце сентября он уточняет: «Мне объявили, что устроено пять карантинов отсюда до Москвы, и в каждом мне придётся провести четырнадцать дней…». И позже: «Въезд в Москву запрещён, и вот я заперт в Болдине... Мы же окружены карантинами, но эпидемия ещё не проникла сюда. Болдино имеет вид острова, окружённого скалами… Погода ужасная. Я провожу моё время в том, что мараю бумагу…».
 Памятник А.С. Пушкину в музее-заповеднике Болдино Но нет худа без добра, и теперь мы знаем, чем закончилось это пушкинское «бумагомарание» — литературною «Болдинской осенью». Позже, уже вернувшись в Москву, Пушкин писал к поэту и критику П.А Плетнёву: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привёз сюда: 2 последние главы «Онегина», 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы» (несомненно, навеянный бушующей холерой — Г.Б.) и «Дон Жуан». Сверх того, написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Еще не всё (весьма секретное) 1 — 1 для тебя одного. Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся…». В последнем случае речь идёт о цикле «Повести Белкина», в который вошли повести «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Выстрел» и «Метель».
При этом Пушкин должен был заниматься другими делами — не только имущественными, но и общественными. Он был назначен попечителем квартала в селе Болдино как единственный представитель дворянства в округе. В списке «дворян и чиновников, для пресечения болезни холеры… назначенных» по Лукояновскому уезду, представленном 13 октября 1830 г. Нижегородскому губернатору, в числе 12-ти попечителей кварталов значится «коллежский секретарь А.С. Пушкин». Попечителям кварталов вменялось в обязанность немедленно изолировать заболевших и о случаях заболевания сообщать попечителю отделения или участка. С паперти церкви села Болдино Пушкин просвещал крестьян, как уберечься от холеры. Но всё же поэт предпочёл как можно скорее устраниться от этих обязанностей.
Возвращение через Платаву
Ещё в конце октября он писал к тому же Плетнёву: «Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино, да жду погоды. Ну, уж погода! Знаю, что не так страшен чёрт, як его малюют; знаю, что холера не опаснее турецкой перестрелки…». Это, конечно же, его воспоминание о поездке на русско-турецкий театр военных действий в Арзруме (нынешний Эрзурум в Турции), о чём повествует пушкинский очерк «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года».
Пушкин сделал ещё одну попытку добраться до Москвы, но вновь безуспешно. Наконец, в конце ноября появилась возможность выезда из Болдина. 700-верстовой путь пролегал через Арзамас, Нижний Новгород, Владимир, позади оставались карантинные заставы, о которых поэт ранее сообщал, что «14 карантинов являются только аванпостами — настоящих всего три…».
 Памятник А.С. Пушкину в деревне Плотава. На 14-м, последнем перед Москвой карантине, на Владимирской дороге, Пушкина остановили. В письме к невесте от 1 декабря 1830 года он пишет: «Я задержан в карантине в Платаве: меня не пропускают, потому что я еду на перекладной, ибо карета моя сломалась. Умоляю вас сообщить о моём печальном положении князю Дмитрию Голицыну (московский генерал-губернатор — Г.Б.) — и просить его употребить всё своё влияние для разрешения мне въезда в Москву… Я в 75 верстах от вас, и Бог знает, увижу ли я вас через 75 дней». На следующий день из Платавы он пишет невесте ещё одно письмо, в котором пересказывает то, что ему пришлось преодолеть за три месяца разлуки.
Орехово-зуевские краеведы многократно описывали эти события. В частности, о том, как поэт провёл, скорее всего, 3-4 дня в Платаве (теперь принято писать через «о» — Плотава), разместившись в избе местного ткача Данилы Евтеева. Изба эта не сохранилась, зато до сих пор стоит колодец, из которого, по преданию, поили водой сидельца Пушкина. Ныне о его пребывании в Платаве напоминает установленный в 1962 году памятник, у которого проводятся традиционные Пушкинские праздники. Его можно видеть даже с трассы Горьковского шоссе («Волга», М7), с правой стороны, после 80-го километра, до поворота на Орехово-Зуево.
Наконец, летит радостное сообщение поэта Плетнёву: «Милый! Я в Москве с 5 декабря». Он смог увидеть свою невесту, и начались хлопоты по подготовке к венчанию. Это произошло в феврале 1831 года в Москве, в храме Вознесения Господня на Большой Никитской улице, после чего Пушкин привёз жену в арендованную квартиру на Старом Арбате. Сейчас здесь размещается музей-квартира А.С. Пушкина. В этой квартире молодые провели «медовый месяц», растянувшийся почти на три месяца, после чего они переехали в Петербург.
 Московская область, Горьковское шоссе. Пушкин ещё дважды проезжал по Владимирке через Платаву, но упоминаний о ней он не оставил. Осенью 1833 года поэт совершил большую поездку в Поволжье и на Урал — по местам, связанным с пугачёвским восстанием. Затем он заехал в Болдино, и в одном из писем от 30 октября 1833 года жене сообщает о своём распорядке дня: «Просыпаюсь в 7 часов, пью кофей и лежу до 3-х часов. Недавно расписался и уже написал пропасть. В 3 час сажусь верхом, в 5 в ванну, и потом обедаю картофелем да гречневою кашей. До 9 часов — читаю. Вот тебе мой день, и все на одно лицо».
Надо полагать, что и в предыдущий приезд в Болдино в 1830 году Пушкин следовал этому же правилу. И это полуторамесячное пребывание здесь в 1833 году также было весьма плодотворно. За это время он завершил работу над «Историей Пугачёва» и «Песнями западных славян», начал работать над повестью «Пиковая дама», создал поэмы «Анжело» и «Медный всадник», написал «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о мёртвой царевне и о семи богатырях», стихотворение «Осень», посвятив его своему любимому времени года.
В 1834 году поэт опять едет в Болдино, чтобы разобраться с запутанным делом имения и с долгами, от которых он не мог избавиться в течение всей жизни. К тому же жизнь в столичном Петербурге с красавицей-женой требовала значительных средств, и долги поэта были погашены царём Николаем лишь после гибели Пушкина.
|
|
|
